La Delegación Argentina de ALPE como organizadora del II Congreso Mundial de Terapia Existencial ha elaborado una entrevista a través de una serie de preguntas para que sean respondidas por los representantes más destacados de la Terapia Existencial en el mundo. Mensualmente será subida a la página de ALPE.

Primero encontrará la entrevista en español y a continuación de la misma, en inglés.First you will �nd the interview in Spanish, followed by the version in English.

Entrevista a Semion Borisovich Eselson (Rusia).(en el pasaporte – Semen Eselson)

Nombre y apellido: Semion Borisovich Eselson(en el pasaporte – Semen Eselson)País: RusiaCiudad: Rostov-On-DonLugar donde desarrolla su actividad:Presidente de la Junta del Instituto Internacional de Asesoramiento Existencial (MIEK) -Rusia, Ucrania, Kazajstán. Editor-en-jefe de la revista "Tradición existencial: �losofía, psicología, psicoterapia".

¿Qué lo decidió a ser un terapeuta existen-cial?

Creo que la respuesta a esta gran pregunta necesita un contexto. Nací en una familia con una tradición de la profe-sión médica: mi madre, abuela, abuelo, tío, tía, todos eran médicos. Me persuadieron para que tam-bién fuera médico. Pero yo estaba enamorada de la literatura, por así decirlo. Mis ensayos me dieron premios en diversos concursos. Pero no me converti-ría ni en periodista ni en escritor. Pensé que la lectu-ra y la escritura eran inherentes a cualquier hombre bien culta. En el noveno grado me enamoré de la física y decidí convertirme en físico. Primero, me sentí atraído por la astrofísica, luego, por la biofísica teórica. Obtuve un título del departamento de física de la universidad. Descubrí que las preguntas que me preocupaban no debían resolverse a través de la biofísica teórica. Me interesaba la vida como un fenómeno cósmico y tenía curiosidad sobre por qué nuestras concepciones del mundo se concibieron de una forma u otra. Entonces, entré al departamento de �losofía. Pronto, me presentaron al director de una corpora-ción de fabricación de aviones y él me ofreció esta-blecer un servicio de desarrollo social para el perso-nal y luego administrarlo. Respondí: "¿Y por qué no?". Para los temas en los que estaba pensando, se

agregó el tema de la "alienación": por qué las perso-nas tratan a sus negocios como a un extraño.De repente, vinieron mis amigos del club de la can-ción de los bardos y me presentaron al líder de la escuela rusa "no o�cial" de neo-kantianismo, Georgi Shchedrovitski. Él me invitó a participar en sus prác-ticas. Las prácticas de Neo-Kantianism me animaron a mirar en los estereotipos del pensamiento, inclu-yendo el mío. Como jefe del servicio de desarrollo social de la corporación, se me pidió que ayudara a establecer el nuevo programa de capacitación en comportamien-to para psicólogos del sur de Rusia. Me involucré en esto, como mecenas de varias innovaciones. Cuando me ofrecieron considerar un concurso para unirme a este programa, me sorprendí, pero dije: "¿Y por qué no?". Cuando llegué a la segunda ronda, me emo-cioné aún más. Así es como la terapia conductual entró en mi vida y me convertí en uno de los prime-ros entrenadores de negocios en la URSS.Luego tuve la resolución de con�ictos en mi vida: mis amigos me presentaron a William Lincoln, el jefe

de la Asociación de Resolución de Con�ictos del Oeste de los Estados Unidos, uno de los Cinco de Harvard que, en otro tiempo, creó los Acuerdos de Camp David, y se decidió establecer un Programa soviético- (más tarde ruso) estadounidense sobre Con�ictología. Me ofrecieron participar en eso. Yo dije: "¿Y por qué no?" Mi hijo se puso gravemente enfermo y cuando los médicos o�ciales dijeron que no había posibilida-des, mi vida me trajo a algunas personas que me sugirieron que me reuniera con médicos de otras culturas. Y aunque esos practicantes se adhirieron a algunos principios �losó�cos y teóricos que con-tradecían mis nociones de un ex biofísico, pensé que si había una pequeña posibilidad de que mis nociones sobre el mundo no fueran correctas, ¿tal vez esa gente podría ayudarme? Y realmente ayu-daron. Cuando hubo una primera ola de reclutamiento para los cursos de las prácticas tradicionales de Asia Qigong y Wushu, me ofrecieron ir y estudiarlo, entonces pensé: "¿Y por qué no?". Como resulta-do, me hice amigo del profesor chino Li Ji Sheng, que trajo el Daoísta Qigong a la URSS, un notable existencialista chino.En un momento de mi vida, ocurrió un milagro, un evento que contradice todas las leyes de la física, y me convertí en religioso, luego en un segundo milagro, y me convertí al cristianismo.En la década de los 90, después de la desintegra-ción de la URSS, a menudo me dedicaba a la reso-lución de con�ictos y a la asesoría anticrisis para una variedad de clientes de alto nivel. En ese momento, entre mis amigos había gente de nego-cios, periodistas, abogados, asesores políticos y profesionales de la publicidad. En 1988 mis cole-gas me presentaron al fundador de la terapia exis-tencial en la URSS, Aleksandr (E�movich) Aleksei-chik. Fue gracias a él que desarrollé una cultura consciente de pensar sobre mi vida. Durante muchos años visité sus seminarios en Vilnius y otras ciudades, los organicé yo también. No estaba allí como aprendiz de terapeuta y no como cliente. Tenía una necesidad vital de hablar sobre mi vida y vida en general; lo logré solo en los seminarios de Aleksandr Alekseichik. Mi vida era muy compleja y multifacética: ser-con-Alexeychik me permitió tomar decisiones en situaciones com-plejas y confusas, ayudar a visualizar claramente los peligros futuros y prevenirlos, me ayudó a ser humilde y aceptar la vida con todas sus contradic-ciones.

En 1998 la vida que viví repentinamente había llegado a un punto muerto. Los proyectos progra-mados fueron imposibles de implementar. Me mudé de Moscú a la ciudad de mi juventud, Rostov-On-Don. Y tuve que tomar una decisión: ¿qué debo hacer ahora?Mi futuro profesional se ha reducido a los tres cami-nos que eran atractivos para mí. Dos de ellos eran totalmente desconocidos para mí, habría tenido que empezar de cero. En el tercer camino estaba la �gura del Maestro, un hombre que la ha estado siguiendo durante mucho tiempo: fue Aleksandr E�movich Alekseichik. Y yo hice mi elección.Desde el principio, la terapia existencial no era una práctica médica para mí. Fue una vida práctica que cambió la vida de una persona. Algunas veces esto también condujo a la resolución de problemas médicos, pero no estuvieron a la vanguardia. Un terapeuta en esta práctica desempeña un papel similar al de un sherpa para alpinistas: una guía para el cliente en el complejo terreno de su vida.La terapia existencial se ha vuelto tan atractiva para mí, porque ha integrado varias etapas y aspectos de mi vida: mi amor por la literatura clásica, la posibili-dad de una reevaluación crítica de las ciencias natu-rales, la multiculturalidad, la resolución de con�ic-tos, el camino del Neo-Kantismo a la fenomenolo-gía, el rechazo de la tradición �losó�ca clásica y moderna, el papel de la fe religiosa en la vida, el análisis de mi propia vida con esta fe y el conoci-miento de la sociedad.

¿Qué desarrollo tiene la T. E. en su país?

Durante los setenta años, el pensamiento humanita-rio en el territorio de la URSS se dividió con el "telón de acero" del pensamiento humanitario del resto del mundo: las obras de colegas de otros países no se tradujeron, si no eran marxistas, y las publicaciones cientí�cas extranjeras descansaban en almacenes especiales de las principales bibliotecas y el acceso era muy difícil de obtener. Estas fueron las circunstancias bajo las cuales el pensamiento humanitario interno se desarrolló aquí, basándose, en gran medida, en sus propias tradicio-nes culturales. Esto también se aplica a la práctica existencial.En los años 60 del siglo pasado, fuimos testigos de la aparición de nuestra propia terapia existencial llamada "Vida Terapéutica Intensiva" (VTI). Estate-rapia fue iniciada por el psiquiatra y el psicotera-

peuta de Vilnius, Aleksandr (E�movich) Alekseichik. A mediados de los años 70 y hasta la fecha, exista en Vilnius un seminario anual (desde 1992 fue ‘de toda la Unión’, y luego ‘global’) bajo su supervi-sión, en el que creció su escuela original de terapia existencial. Los terapeutas existenciales de esta escuela trabajan actualmente y residen en los países bálticos, en Rusia, Ucrania, Bielorrusia, Kazajstán. Las raíces de VTI se remontan al existencialismo ruso, con las �guras clave de Dostoievsky, Berdiaev, Rosanov, Levitski, Frank, Ilyin, Shestov, el metropo-litano Anthony de Sourozh. Otra área de terapia existencial que creció en el suelo de la cultura rusa - "terapia por dimensión mágica de la existencia" - fue creada por el psiquiatra y psicoterapeuta de San Petersburgo, Andrei (Vladimirovich) Gneszdilov, el fundador de un hospicio existencial. En la segunda mitad de los 80, cuando Gorbachiov llegó al poder en la URSS, Frankl y Rogers visitaron Rusia con conferencias y seminarios. Esto desenca-denó la traducción de obras de psicólogos existen-ciales y psicoterapeutas. El profesor de Moscú Leontiev fundó la publicación "Smysl" (‘Signi�cado’), que tradujo y publicó este tipo de literatura. En 1996 surgió en el espacio postsoviético una primera institución educativa de lengua rusa para formar terapeutas existenciales. Se estableció en Lituania (Instituto de Psicología Humanística y Existencial (HEPI), dirigido por Rimantas Kochu-nas). Profesionales de Rusia vinieron a Lituania para entrenar. En 1999 surgió una primera institución educativa con sede en Rusia para preparar terapeutas exis-tenciales: el Instituto Internacional de Asesora-miento Existencial (MIEK), encabezado por Semion Eselson. En 1999 Alfred Langle comenzó a ofrecer sus talle-res para profesionales rusos. Y en 2001 se estable-ció el Instituto de Psicología y Psicoterapia Exis-tencial y Analítica, que comenzó a implementar sus programas de manera permanente. Hasta la fecha, hay tres programas a largo plazo para preparar terapeutas existenciales en el territo-rio de Rusia: el programa HEPI, el programa MIEK y el programa GLE-International (con el centro en Austria dirigido por Alfred Langle). La terapia exis-tencial es una de las áreas más dinámicas en Rusia hoy en día. En 2018 se creó la Asociación de Esgri-

ma Terapéutica encabezada por Viacheslav Letuno-vski. El mismo año, en 2018, comenzó su operación el programa Dasein-Analysis (con sede en Suiza y dirigido por la Dra. Alice Holzhey-Kunz). En 2018 también se celebra el 4 ° Congreso Global de Logo-terapia en Moscú. En los últimos años, hemos visto una expansión signi�cativa de la terapia existencial a nivel regio-nal: MIEK estableció sus sucursales en el Lejano Oriente ruso (Jabarovsk) y en Kazajstán (Almaty). Siberia Oriental (Irkutsk) tiene seminarios en curso de la Asociación de Esgrima Terapéutica y Siberia Occidental (Kemerovo) ofrece seminarios en curso sobre terapia existencial por el Instituto Siberiano de Psicología Fenomenológica y Existencial. En 2017-2018 terapeutas existenciales de varios países comenzaron a visitar seminarios de Andrei Gneszdilov y Aleksandr Alekseichik, interesados en los detalles de sus enfoques terapéuticos. Estamos presentes al comienzo de un diálogo entre las diver-sas direcciones de la terapia existencial.

En muchos países el enfoque existencial es minoritario, ¿lo es en el suyo? Si es así ¿en qué cree que los terapeutas existenciales fallan y qué podrían hacer para revertir esa situación? Si no es así, ¿cuáles cree que son los motivos?

La terapia existencial no es muy conocida entre los psicólogos en Rusia, Ucrania y Kazajstán. Esto es a raíz de los años 90, cuando el número de institucio-nes educativas de formación psicológica aumentó drásticamente. Mientras que en 1985 toda Rusia tenía cinco escuelas de formación de psicólogos, 15 años después, la región de Rostov de Rusia por sí sola, que es de tamaño medio en comparación con el resto de Rusia, tenía 16 colegios como este. El comienzo de los años 90 ha visto surgir numerosos programas de formación en terapia Gestalt y en PNL (Programación Neuro Lingüística). Un gran número de instructores de psicología neó�tos de nivel universitario se sometieron a esos programas de capacitación especí�cos. Los fundadores de nuestra dirección de terapia exis-tencial: Aleksandr (E�movich) Alekseichik y Andrei (Vladimirovich) Greszdilov se han dedicado a los aspectos prácticos de la terapia y no desarrollaron programas de capacitación orientados a la prepara-ción integral y basada en el sistema de instructores

universitarios. Desde el comienzo de 2000 y hasta ahora, me he encontrado con muchos graduados de departa-mentos de psicología de universidades e institutos médicos que no han escuchado nada acerca de la terapia existencial. Un decano de un departamento de psicología me dijo, por ejemplo, que la terapia existencial es una de las pequeñas secciones de la terapia orientada al cliente de Carl Rogers. Otro factor desfavorable para nosotros es que las otras direcciones de la terapia siguen diciéndoles a los estudiantes que los entrenarán rápidamente y les proporcionarán cali�caciones profesionales. Al reclutar estudiantes, no mencionan que su propia autoterapia debe ser el núcleo del entrenamiento. La situación comenzó a cambiar en los últimos años. Me parece que esto se debe, en primer lugar, a la expansión de los sitios web de redes sociales y la creciente actividad de los seguidores de la tera-pia existencial. En segundo lugar, esto se debe a la traducción y publicación de una gran cantidad de libros de Irvin Yalom. Y tercero, esto se debe al mayor uso de las palabras "signi�cado" y "existen-cia" que se están volviendo populares en periodis-mo, publicidad y campañas políticas. Si la actividad de seguidores existenciales en los sitios web de redes sociales continúa expandiéndo-se, si los departamentos de mejoramiento de cali�-cación y mejora de los colegios de psicología comienzan a ofrecer cursos de terapia existencial, y si los seguidores de diferentes direcciones de tera-pia existencial trabajan juntos, en lugar de destruirse en el lucha competitiva en este mercado en expansión, la situación va a cambiar para mejor, en mi opinión.

¿Qué problemas afronta un T. E. en relación con los con�ictos sociales existentes en su país?

En los últimos años, nuestros terapeutas existen-ciales a menudo han tenido que tratar con clientes que se han convertido en refugiados.

¿Cuáles son esos con�ictos y cómo inciden en la vida de sus consultantes?

Para la gente, esos con�ictos son similares a un terremoto o una inundación. Como regla, no seidenti�can con ninguna de las partes contrarias.

La guerra en el este de Ucrania cayó inesperadamen-te sobre ellos, perdieron sus hogares, su trabajo, su dinero, una forma de vida normal, establecieron conexiones en su ciudad natal. En los últimos años, principalmente a petición de los refugiados, comencé a dirigir grupos de terapia existencial "Desafíos del destino y nuestras respues-tas". Para biblioterapia, comencé a usar más a menudo textos tales como "Arco de Triunfo" (Remarque), "Los Cuentos de Kolyma" (Shchalamov), "Diga Sí a la Vida" (Viktor Frankl). Estos textos se usan para conducir los seminarios: "Nuestros Encuentros con Persecución, Pérdida, Injusticia".

¿Cuáles son las ideas básicas del existencia-lismo que considera en su práctica profesio-nal?

En la �losofía que desarrollamos y llevamos a la práctica, destacamos varias ideas enfatizadas por el existencialismo. Pero la idea principal en mi práctica es: no hay recetas universales; para entender la situación de un cliente, el lenguaje de Kierkegaar lo hará, para otro, el lenguaje de dimensiones existen-ciales de Emmy van Deurzen, para otro más, la imagen del Príncipe Myshkin de la novela de Dos-toievski El idiota. ¿Cuál es el autor que más incidió en su for-mación y por qué?

Fiodor Dostoievski Su comprensión del hecho de que vivimos en un mundo no muy bueno, que no podemos cambiar para mejor. Pero podemos intentar vivir una vida en este mundo, más o menos, con dignidad.

¿Qué les diría a los estudiantes de psicología que eligen ser terapeutas?

Les diría un mito griego sobre Quirón el Centauro: "Cuando su amigo Heracles solía regresar de sus viajes, se juntaban y Heracles contaba lo que había visto. Una vez que Heracles le dijo que vio a una tribu que frotaba las cabezas de las �echas con veneno, teniendo un efecto de agente nervioso, si lo ponemos en términos modernos. Quirón se interesó y tomó la �echa, pasando el dedo por la punta de la �echa. Heracles exclamó: "¿Qué estás haciendo? ¡Te

arañarán! ". Quirón le pidió que no se preocupara, diciendo que él era inmortal. Heracles se fue, pero Quirón se enfermó. Todo su cuerpo estaba dolori-do. Él comenzó a buscar la muerte. Y no pudo encontrarlo, similar al héroe del Día de la Marmota. Luego recuperó el sentido y se dio cuenta de que tenía toda la eternidad frente a él y comenzó a buscar un remedio. Estaba buscando en el mundo de las hierbas y encontró mucho, e inventó algunos medicamen-tos, también. Estaba mirando en el mundo de los árboles, luego en el mundo de las aguas, luego en el mundo de los cristales. Y siguió y siguió, inven-tando varios remedios para eliminar el dolor en una u otra parte de su cuerpo. Y después de haber inventado mucho, �nalmente consiguió un discí-pulo, Asclepio, que fue el primer hombre en curar-se. Entonces, Asclepio fue el primer doctor. Les diría a los estudiantes: "Si no han estado enfermos y no se han recuperado, preferirían no convertirse en psicólogos". Entonces, mi primera pregunta para un psicólogo o psicoterapeuta futuro es: "¿qué le duele a tu alma?".A escala global, a medida que la civilización tecno-lógica continúe estableciéndose, creo que esto crearía una brecha cada vez mayor entre su propia �losofía y la del enfoque existencial. La perspectiva existencial se volvería más consciente de sí misma como la oposición a la mentalidad dominante y orientada a la tecnología. En mi opinión, la Terapia Cognitivo-Conductual (TCC) sería más adecuada para esta civilización que para la Terapia Existen-cial.

.

¿Qué futuro le ve a la T. E. en su país y dentro del contexto mundial?

Creo que Rusia, Ucrania y Kazajstán verán una nive-lación del mercado de la educación en psicología y en psicoterapia en la próxima década. Parte del �ujo de estudiantes dentro de la terapia Gestalt y NLP se transferiría a la terapia existencial. A escala global, a medida que la civilización tecno-lógica continúe estableciéndose, creo que esto crea-ría una brecha cada vez mayor entre su propia �losofía y la del enfoque existencial. La perspectiva existencial se volvería más consciente de sí misma como la oposición a la mentalidad dominante y orientada a la tecnología. En mi opinión, la Terapia Cognitivo-Conductual (TCC) sería más adecuada para esta civilización que para la Terapia Existencial.

¿Qué expectativas tiene respecto al Segundo Congreso Mundial?

Espero que logremos organizar un Encuentro y un diálogo entre representantes de varias direcciones de terapia existencial. Espero que lograremos crear una atmósfera de preguntas, una atmósfera de diálogo. Espero que podamos superar las di�culta-des lingüísticas y semánticas en la traducción y que podamos enfrentar con éxito los desafíos herme-néuticos.

ALPE’s Argentine Delegation, as organizer of the 2nd World Congress of Existen-tial Therapy has developed an interview with a series of questions to leading representatives of Existential Therapy in the world. ALPE will post this interview in their page.

He invited me to take part in their practicums. The Neo-Kantianism practicums encouraged me to look into the stereotypes of thinking, including my own. As a head of the social development service of the to take part in their practicums. The Neo- Kantia-nism practicums encouraged me to look into the stereotypes of thinking, including my own. corpo-ration, I was asked to assist with setting up the new program of behavioral trainings for psycholo-gists of Southern Russia. I became involved in this, as a patron of various innovations. When I was offered to consider a contest in order to join this program, I got surprised, but said: “And why not”. When I reached the second round, I got excited even more. This is how behavioral therapy entered my life and I became one of the �rst business trainers in the USSR. Then I had con�ict resolution entered into my life - my friends introduced me to William Lincoln, the head of the Con�ict Resolution Association of the West of the United States, one of the Harvard Five that, at one time, put together the Camp David Accords, and it was decided to establish a Soviet (later Russian)-American Program on Con�ictolo-gy. I was offered to participate in that. I said: “And why not?” My child got seriously ill and when the of�cial doctors said there were no chances, my life brought me some people who suggested that I meet medical practitioners of other cultures. And although those practitioners adhered to some philosophical and theoretical principles that con-tradicted my notions of a former biophysicist, I thought that if there is a slight chance that my notions about the world are not right, maybe those people could help me? And they really did help. When there was a �rst wave of recruitment for the courses of the traditional Asian practices Qi Gong and Wushu, I was offered to go and to study it, then I thought: “And why not?”. As a result, I became friends with the Chinese professor Li Ji Sheng who brought the Daoist Qi Gong to the USSR, a remarkable Chinese existentialist. At one time in my life, a miracle occurred – an event contradicting every law of physics, and I

Name: Semyon Borisovich Yesselson (in passport – Semen Eselson)Country: RussiaCity: Rostov-On-DonPlace where you operate: Chair of the Board of the International Institute of Existential Consultancy (MIEK)-Russia, Ukraine, Kazakhstan. Editor-in-chief of the journal "Exis-tential tradition: philosophy, psychology, psychotherapy"

Why did you decide to be an Existential Therapist?

I think the answer to this great question needs some context. I was born in a family with a tradi-tion of the medical profession – my mother, grandmother grandfather, uncle, aunt – all were doctors. I was being persuaded to become a doctor, too. But I was in love with literature, so to speak. My essays brought me awards at various competitions. But I was not going to become either a journalist or a writer. I thought that reading and writing were inherent to any well-cultured man. In the 9th grade I fell in love with physics and decided to become a physicist. First, was attracted by astrophysics, then – by theoreti-cal biophysics. I got a degree from the physics department of the university. I discovered that the questions I was concerned about were not to be solved through theoretical biophysics. I was inter-ested in life as a cosmic phenomenon and was curious as to why our views of the world were conceived in one way or another. So, I entered the philosophy department. Soon, I was introduced to the director of some aircraft-manufacturing corporation and he offered me to set up a person-nel social development service and then to manage it. I replied: “And why not?” The topics I was pon-dering on now had one more theme added – that of alienation: why do people treat their jobs as not belonging to them? Suddenly, my friends from the club of the bardic song came up and introduced me to the leader ofthe “unof�cial” Russian school of Neo-Kantianism, Georgy Shchedrovitsky.

became religious, then a second miracle, and I converted to Christianity. In the 90ies, after the break-up of the USSR, I was often engaged in con�ict resolution and anti-crisisti counseling for a variety of top-level clients. At that me, among my friends were business people, journalists, lawyers, spin doctors, and advertising professionals. In 1988, my colleagues introduced me to the founder of existential ther-apy in the USSR, Alexander (Ye�movich) Alexeychik. It was thanks to him that I developed a conscious way of thinking about my life. For many years, I visited his seminars in Vilnius and in other cities, I organized them myself, too. I was there neither as a disciple-therapist, nor as a client. I had a vital need to discuss my life and life in general, I managed do so only at the seminars of Alexander Alexeychik. My life was very complex and multifaceted – being-with-Alexeychik allowed me to make decisions in complex and confusing situations, helped to clearly envision upcoming dangers and to prevent them, helped to become humble and to accept life with all its contradic-tions. In 1998, the life that I lived suddenly for me had come to deadlock. The scheduled projects were impossible to implement. I moved from Moscow to the city of my youth, Rostov-On-Don. And I had to make a decision – what should I do next? My professional future has narrowed down to the three paths that were attractive to me. Two of them were totally unknown for me, I would have had to start from scratch. The third path had a �gure of the Teacher who was treading it for a long time – it was Alexander Alexeychik. And I made my choice. Since the very beginning, existential therapy was not a medical practice for me. It was a practical path that changed a person’s life, changed his way of living. Sometimes this also led to resolution of medical problems, but they were not at the fore-front. A therapist in this practice performs a role similar to a Sherpa for mountain climbers – a guide for the client on the complex terrain of his life path that has become impossible to tread by himself. Existential therapy became so appealing to me also because it has integrated various stages and aspects of my life – my love for classical literature,

How far is E.T. developed in your country?

Over the seventy years, the humanitarian thinking in the territory of USSR was divided with the “iron curtain” from the humanitarian thinking of the rest of the world – the works of colleagues from other countries were not translated, if they were non-Marxist, and the foreign scienti�c publica-tions rested in special storages of the leading libra-ries and access was very dif�cult to get. These were the circumstances under which the domestic humanitarian thinking developed here resting, to a greater extent, on its own cultural traditions. This also applied to existential practice. In the 60ies of the previous century, we witnessed the emergence of our own existential therapy called “Intensive Therapeutic Life” (ITL). This therapy was pioneered by the psychiatrist and the psychotherapist from Vilnius, Alexander (Ye�movich) Alexeychik. In the mid 70ies and up to date, Vilnius has been hosting an annual (since 1992 it was All-Union, and afterwards global) seminar under his supervi-sion, which nurtured an original school of existen-tial therapy. Existential therapists of this school currently work and reside in the Baltic countries, in Russia, Ukraine, Belarus, Kazakhstan. The roots of ITL go back to Russian existentialism, with the key �gures of Dostoyevsky, Berdyaev, Rosanov, Levitsky, Frank, Ilyin, Shestov, Metropoli-tan Anthony of Sourozh. Another area of existential therapy which grew up on the soil of Russian culture – “therapy by magi-cal dimension of existence” – was created by the psychiatrist and the psychotherapist from St. Petersburg, Andrey (Vladimirovich) Gnezdilov, the founder of an existential hospice. In the second half of the 80ies, when Gorbachev came to power in the USSR, Frankl and Rogers visited Russia with lectures and seminars. This set off the translation of works by existential psycho-logists and psychotherapists. The Moscow profes-sor Leontyev has founded the “Smysl” (Meaning) publication, which translated and published this kind of literature. In 1996, a �rst Russian language educational insti-tution to train existential therapists emerged in the post-Soviet space. It was set up in Lithuania (Institute of Humanistic and Existential Psychology (HEPI), headed by Rimantas Kochunas). Professio

nals from Russia came to Lithuania for training. In 1999, a �rst Russia-based educational institu-tion to prepare existential therapists – Internatio-nal Institute of Existential Consultancy (MIEK) headed by Semyon Eselson – came up into existen-ce. In 1999, Alfred Langle began offering his work-shops for Russian professionals. And in 2001, the Institute of Existential and Analytical Psychology and Psychotherapy was established, which began implementing its programs on a permanent basis. To date, there are three long-term programs to prepare existential therapists on the territory of Russia – the HEPI program, the MIEK program, and GLE-International program (with the center in Austria headed by Alfred Langle). Existential therapy is one of the most dynamic areas in Russia today. 2018 saw the creation of the Association of Therapeutic and Meaning-Oriented Fencing headed by Vyacheslav Letunovsky. The same year, in 2018, Dasein-Analysis program started its ope-ration (headquartered in Switzerland and headed by Dr. Alice Holzhey-Kunz). 2018 will also see the 4th Global Congress on Logotherapy in Moscow. Over the recent years, we have seen a signi�cant expansion of existential therapy regionally: MIEK established its branches in the Russian Far East (Khabarovsk) and in Kazakhstan (Almaty). Eastern Siberia (Irkutsk) has ongoing seminars of the Asso-ciation of the Therapeutic and Meaning-Oriented Fencing, and Western Siberia (Kemerovo) offers ongoing seminars on existential therapy by the Siberian Institute of Phenomenological and Exis-tential Psychology. In 2017-2018, existential therapists from various countries began visiting seminars by Andrey Gnez-dilov and Alexander Alexeychik, taking interest in the speci�cs of their approaches in therapy. We are being present at the very beginning of a dialogue among the various directions of existential therapy.

In many countries the existential approach is a minority one, it happens the same on your own country? If so, what do you believe existential therapists fail in and what could they do to reverse this situa-tion? If not, what do you think the reasons are?

Existential therapy is not very well-known among psychologists in Russia, Ukraine and Kazakhstan. This is in the aftermath of the 90ies, when the number of psychologist training educational insti-tutions sharply increased. While in 1985, all of Russia had �ve psychologist training colleges, 15 years after the Rostov region of Russia alone, which is average in size compared to the rest of Russia, had 16 colleges like this. The beginning of the 90ies has seen the emergence of numerous training programs in Gestalt therapy and in NLP (Neuro Linguistic Programming). A great number of college-level, neophyte psychology instructors underwent those speci�c training programs. The founders of our direction of existential therapy – Alexander (Ye�movich) Alexeychik and Andrey (Vladimirovich) Grezdilov have devoted themselves to practical aspects of therapy and did not develop training programs geared towards comprehensive, system-based preparation of college instructors. Since the beginning of 2000 and up to now, I have encountered many graduates of psychology departments of universities and medical institutes who have heard nothing about existential therapy. A dean of some psychology department told me, for example, that the existential therapy is one of the small sections of client-oriented therapy of Carl Rogers. Another unfavorable factor for us is that the other directions of therapy keep telling students that they would train them quickly and provide them with professional quali�cations. When recruiting students, they do not mention that their own self-therapy should be at the core of training. The situation began changing over the past several years. It seems to me, this is due, �rst of all, to the expansion of social networking websites and the increasing activity of followers of existential thera-py. Second, this is due to the translation and publi-cation of a great number of Irvin Yalom books. And third, this is due to the greater use of the words “meaning” and “existence” that are beco-ming popular in journalism, advertising and politi-cal campaigns. If the activity of existential followers in the social networking websites continues to expand, if retai-ning and quali�cation improvement departments of psychology colleges start offering existential therapy courses, and if the followers of different directions of existential therapy work together,

instead of destroying each other in the competitive struggle on this expanding market, the situation is going to change for the better, in my view.

What problems does an Existential Thera-pist face as to the social con�icts existing in their respective countries?

In the recent years, our existential therapists have often had to deal with clients who have become refugees.

Which are these con�icts and how do they affect the lives of those who visit your of�ce?

For the people, those con�icts are akin to an earthquake or a �ood. As a rule, they identify themselves with neither of the opposing parties. The war in the East of Ukraine fell down on them unexpectedly, they lost their homes, work, money, a usual way of life, established connections in their home town. In the recent years, primarily upon the request of refugees, I began conducting existential therapy groups “Challenges of fate and our responses”. For bibliotherapy, I began using more often such texts as “Arch of Triumph” (Remarque), “The Kolyma Tales” (Shalamov), “Say Yes To Life” (Viktor Frankl). These texts are used to conduct the semi-nars: “Our Encounters with Persecution, Loss, Injustice”.

What are the basic ideas of Existentialism that you take into account in your profes-sional practice?

In the philosophy that we develop and carry over into practice, we highlight several ideas emphasi-zed by the existentialism. But the main idea in my practice is: no universal recipes – for understan-ding one client’s situation, the language of Kierke-gaar will do, for another – the language of exis-tential dimensions by Emmy van Deurzen, for yet another – the image of Prince Myshkin from Dostoyevsky’s novel The Idiot.

Who is the author that in�uenced you the most and why?

Fyodor Dostoyevsky His understanding of the fact that we live in a not very good world, which we cannot change for the better. But we can try to live a life in this world, more or less, with dignity.

What would you say to students of Psycho-logy who choose to be therapists?

I would tell them a Greek myth about Chiron the Centaur: “When his friend Heracles used to come back from his journeys, they got together and Heracles was telling about what he had seen. Once Heracles told him that he saw a tribe who rubbed the arrow heads with poison, having a nerve agent effect, if we put it in modern terms. Chiron got interested and took the arrow, running his �nger on the arrow tip. Heracles exclaimed: “What are you doing? You will get scratched!”. Chiron asked him not to worry, saying that he was immortal. Heracles left, but Chiron got ill. His whole body was aching. He began to search for death. And he could not �nd it, similar to the hero of the Groun-dhog Day. Then he came to his senses and realized that he had the whole eternity in front of him and began to look for a remedy. He was looking in the world of herbs and found a lot, and invented some medicine, too. He was looking in the world of trees, then in the world of waters, then in the world of crystals. And he went on and on, inventing various remedies to remove pain in one or another part of his body. And after he had invented a lot, he �nally got a disciple, Asclepius, who was the �rst man to be cured. So, Asclepius became a �rst doctor. I would tell the students: “If you have not been ill and have not recovered, you would rather not become psychologists”. So, my �rst question to a future psychologist or psychotherapist is: “what is your soul aching about”?

What future do you see for the ET in your country and in the global context?

I think that Russia, Ukraine and Kazakhstan would see a leveling-out of the market of psychology and psychotherapy education within the next decade. Part of the student �ow within Gestalt therapy and NLP would transfer to existential therapy. On a global scale, as the technological civilization continues to set in, I think that this would create a widening gap between its own philosophy and that of existential approach. Existential perspective would become more self-aware as the opposition to the dominant, technology-oriented mindset. In my view, Cognitive-Behavioral Therapy (CBT) would be more suitable for this civilization rather than Existential Therapy.

What are your expectations regarding the Second World Congress?

I hope that we will succeed in organizing an Encounter and a dialogue among representatives of various directions of existential therapy. Hope-fully, we will manage to create an atmosphere of questioning, an atmosphere of dialogue. I hope we will be able to overcome the linguistic and seman-tic dif�culties in translation and that we will be able to successfully deal with the hermeneutic challenges.

ALPE’s Argentine Delegation, as organizer of the 2nd World Congress of Existen-tial Therapy has developed an interview with a series of questions to leading representatives of Existential Therapy in the world. ALPE will post this interview in their page.

«отчуждения» - почему люди к своему делу относятся как к чужому. Вдруг из моей юности вынырнули мои товарищи по клубу бардовской песни и познакомили меня с лидером «неофициальной» «русской школы неокантианства» Георгием Щедровицким. Он пригласил меня участвовать в своих практиках. Неокантианские практики заставили меня начать анализировать стереотипы мышления, в том числе собственного. Меня как руководителя службы социального развития корпорации попросили помочь организовать обучение психологов юга страны поведенческим тренингам. Я занялся этим делом как меценат, покровительствующим всевозможным инновациям. И когда мне самому предложили участвовать в конкурсе на попадание на эту учебу, то я удивился, но сказал: «А почему бы и нет?» Когда прошел на второй тур, то возник спортивный азарт. Так в мою жизнь пришла поведенческая терапия, и я стал одним из первых бизнес-тренеров СССР. Потом в мою жизнь пришла конфликтология – мои друзья познакомились с Уильямом Линкольном, руководителем конфликтологической ассоциации запада США, одним из «Гарвардской пятерки», создававшей когда-то Кемп-Дэвидские соглашения, и они решили создавать советско- (потом российско-) американскую программу по конфликтологии. Мне предложили в этом участвовать. Я сказал: «А почему бы и нет?» У меня тяжело заболел ребенок, и когда официальные врачи сказали, что шансов нет, то в моей жизни появились люди, которые мне предложили познакомиться с медицинскими практиками других культур. И хотя то, каких философско-теоретических принципов придерживались представители

Name: Semyon Borisovich Yesselson (in passport – Semen Eselson)Country: RussiaCity: Rostov-On-DonPlace where you operate: Chair of the Board of the International Institute of Existential Consultancy (MIEK)-Russia, Ukraine, Kazakhstan. Editor-in-chief of the journal "Exis-tential tradition: philosophy, psychology, psychotherapy"

Why did you decide to be an Existential Therapist?

Мне кажется, что ответ на такой замечательный вопрос нужен с контекстом.Я родился в потомственной медицинской семье – мама, бабушка, дедушка, дяди, тети – все врачи. Они меня уговаривали идти во врачи. А у меня, можно сказать, был роман с литературой. Я очень много читал, и неплохо писал. Мои сочинения побеждали на разных конкурсах. Но ни в журналисты, ни в писатели я не собирался идти – думал, что умение читать и писать – принадлежность любого культурного человека. В 9-м классе школы я влюбился в физику, решил стать физиком. Сначала меня притягивала астрофизика, потом - теоретическая биофизика. Я закончил физфак университета. И обнаружил, что вопросы, которые меня волнуют, не решаются в теоретической биофизике. Меня интересовала жизнь как космическое явление, меня интересовало, почему наши картины мира устроены так или иначе. И я поступил на философской факультет. Вскоре после этого меня познакомили с директором одной авиастроительной корпорации, и он предложил мне создавать службу социального развития коллектива корпорации, а потом ей руководить. Я ответил: «А почему бы и нет?» К темам, над которыми я думал, тогда добавилась тема

этих других медицинских культур, противоречило моим представлениям бывшего биофизика, но я подумал, а что если есть хоть один шанс, что мои представления об устройстве мироздания неправильны, и эти люди могут помочь? И они помогли.Когда в СССР проходил первый набор на курсы по цигун и ушу, и мне предложили туда поехать учиться, то я подумал: «А почему бы и нет?». В результате я подружился с китайским профессором Ли Цзи Шэном, принесшим в СССР даосский цигун, замечательным китайским экзистенциалистом.Как-то в мое жизни произошло чудо, событие, противоречащее всем законам физики, и я стал верующим, потом второе чудо, и я крестилсяВ 90-е годы, после распада СССР мне часто приходилось заниматься конфликтологическим и антикризисным консультированием самых разных руководителей. Тогда среди моих приятелей оказались и бизнесмены, и журналисты, и юристы, и политтехнологи, и специалисты по рекламе.Коллеги в 1988 г. познакомили меня с родоначальником экзистенциальной терапии в СССР Алексаднром Ефимовичем Алексейчиком. С ним в мою жизнь пришла культура размышлений о жизни.В течение многих лет я приезжал на его семинары в Вильнюс и в другие города, сам организовывал его семинары. Я был там не как ученик – психотерапевт и не как клиент. Во мне жила потребность обсуждать свою жизнь и жизнь вообще, получалось это делать только на семинарах Александра Ефимовича Алексейчика. У меня была очень сложная многообразная жизнь – бытие-с-Алексейчиком помогало мне принимать решения в сложных запутанных ситуациях, помогало ясно видеть грядущие опасности и их превентизировать , помогало смиряться и принимать жизнь во всей её противоречивости.В 1998 году та жизнь, которой я жил, неожиданно для меня зашла в тупик. Намеченные проекты оказалось невозможно реализовывать. Я переехал из Москвы в город

своей юности, Ростов-на-Дону. И надо было принимать решение – что делать дальше?Профессиональное будущее сузилось до трех привлекательных для меня путей Два варианта были полностью для меня неизведанными, начинать надо было с нуля. На третьем пути была фигура Учителя, человека, который давно по нему идет – это был Александр Ефимович Алексейчик. И я сделал выбор.С самого начала для меня экзистенциальная терапия не являлась медицинской практикой. Для меня это практика, в ходе которой менялась жизнь человека, менялся его способ жить. Иногда при этом решались медицинские проблемы, но они не ставились во главу угла. А терапевт в этой практике выполняет роль подобную роли шерпа для альпинистов – проводника клиента на сложном отрезке его жизненного пути, который ему пройти в одиночку оказывается невозможно. Экзистенциальная терапия оказалась для меня близкой еще и потому, что в ней сплелись разные времена моей жизни – и любовь к классической литературе, и возможность критически переосмыслить естествознание, и поликультурализм, и конфликтология, и путь от неокантианнства к феноменологии , и отказ от классической и модерновой философской традиции, и роль религиозной веры в жизни, и анализ особенностей жизни с этой верой, и знания об устройстве социума .

How far is E.T. developed in your country?

На протяжении 70 лет гуманитарная мысль на пространстве СССР была отделена «железным занавесом» от гуманитарной мысли остального мира – труды коллег из других стран не переводились, если они были немарксистскими, а зарубежная научная периодика находилась в специальных хранилищах нескольких ведущих библиотек и доступ туда получить было очень трудно.В этих условиях здесь развивалась гуманитарная мысль, опираясь во многом, на собственные культурные традиции. Это касается и экзистенциального праксиса.

В 60-х годах прошлого века у нас начало создаваться свое направление экзистенциальной терапии, названное «Интенсивная терапевтическая жизнь» (ИТЖ). Направление было создано врачом – психиатром, психотерапевтом из Вильнюса Александром Ефимовичем Алексейчиком.С середины 70 -х годов и по сей день в Вильнюсе действует ежегодный (до 1992г. Всесоюзный, а после – международный) семинар под его руководством, в котором вырастала своя оригинальная школа экзистенциальной терапии. Экзистенциальные терапевты этой школы сегодня живут и действуют в странах Балтии, в России, Украине, Беларуси, Казахстане.ИТЖ уходит корнями в русский экзистенциализм . Ключевыми фигурами для него являются Ф.Достоевский, Н.Бердяев, В.Розанов, С.Левицкий, С.Франк, И.Ильин, Л.Шестов, митрополит Антоний Сурожский.Другое направление экзистенциальной терапии, выросшее на почве русской культуры, - «терапия чудесным измерением бытия» - было создано врачом – психиатром, психотерапевтом из Санкт-Петербурга Андреем Владимировичем Гнездиловым, создателем экзистенциального хосписа.Во второй половине 80-х годов, когда в СССР у власти стал М.Горбачев, в стране со своими лекциями и семинарами побывали В.Франкл и К.Роджерс. Начался перевод трудов зарубежных психологов и психотерапевтов экзистенциальной ориентации. Московским профессором Д.Леонтьевым было создано издательство «Смысл», переводящее и издающее такую литературу. В 1996 г. появилось первое на постсоветском пространстве учебное заведение по подготовке экзистенциальных терапевтов на русском языке. Оно было создано в Литве (Института гуманистической и экзистенциальной психологии (HEPI), руководитель – Р.Кочунас). Специалисты из России ездили учиться в Литву.В 1999 г. появилось первое российское учебное заведение по подготовке экзистенциальных терапевтов – Международный Институт экзистенциального консультирования (МИЭК), (руководитель – С.Есельсон).

В 1999 г. для российских специалистов начал проводить свои семинары А.Лэнгле. А в 2001 г. было создано учебное заведение Институт экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии, через которое начала реализовываться его программа на постоянной основе.На сегодня на территории России действуют три долговременные программы по подготовке экзистенциальных терапевтов – программа HEPI, программа МИЭК, программа GLE-International (центр в Австрии, руководитель – А.Лэнгле).Экзистенциальное направление в стране на сегодня – одно из самых динамично развивающихся направлений - в 2018 г. была создана Ассоциация терапевтического смыслового фехтования (рук. В.Летуновский), в 2018 г. стартовала программа обучения Дазайн-анализу (центр в Швейцарии, руководитель - Dr. Alice Holzhey-Kunz ), в 2018 г. в Москве проводится IV Всемирный Конгресс по логотерапии. В последние годы существенно расширилась география популяризации экзистенциальной терапии: МИЭК создал свои отделения на Дальнем Востоке России (в Хабаровске) и в Казахстане (в Алматы). В Восточной Сибири (в Иркутске) на постоянной основе проходят семинары Ассоциации терапевтического смыслового фехтования, в Западной Сибири ( в Кемерово) на постоянной основе организуются семинары по экзистенциальной терапии сибирским институтом феноменологической и экзистенциальной психологии. В 2017-18 гг. экзистенциальные терапевты из разных стран начали приезжать на семинары А.Гнездилова и А.Алексейчика, интересоваться особенностями их подходов в терапии. Мы присутствуем в самом начале диалога между разными направлениями экзистенциальной терапии.

In many countries the existential approach is a minority one, it happens the same on your own country? If so, what do you believe existential therapists fail in and what could they do to reverse this situa-tion? If not, what do you think the reasons are?

Экзистенциальная терапия не очень известна в среде психологов России, Украины и Казахстана. Это связано с тем, что в 90-е годы резко выросло число вузов, готовящих психологов. Если в 1985 г. на всю Россию 5 вузов подготавливало психологов, то уже через 15 лет только в одной средней по размерам Ростовской области психологов готовили 16 вузов. С начала 90-х стартовали многочисленные учебные программы по гештальт-терапии и по НЛП. И большое количество вузовских преподавателей психологии-неофитов обучились именно в этих программах. А создатели нашего направления экзистенциальной терапии – Александр Ефимович Алексейчик и Андрей Владимирович Гнездилов посвящали себя практике и не создавали учебные программы, ориентированные на систематическое обучение преподавателей вузов.Мне приходилось с начала 00-х годов и до настоящего времени сталкиваться с тем, что множество специалистов, закончивших психфаки университетов и медицинские вузы ничего не слышали об экзистенциальной терапии, мне приходилось сталкиваться с преподавателями вузов, которые тоже не слышали ничего об экзистенциальной терапии. А декан психфака одного из вузов, например, заявила мне, что экзистенциальная терапия – один из небольших разделов клиент-центрированной терапии К.Роджерса.Второй неблагоприятный для нас фактор – другие направления обещают студентам, что они быстро обучатся и смогут стать специалистами.Другие направления, набирая к себе студентов, не упоминают о том, что во главе угла должна вначале стоять собственная терапия.

Ситуация начала меняться в последние несколько лет. Мне кажется, это связано, во-первых, с развитием социальных сетей и с нарастающей активностью в социальных сетях приверженцев экзистенциального подхода в терапии, во-вторых, с переводом и изданием большого количества книг И.Ялома, в –третьих, с вхождением в моду в журналистике, в политтехнологиях и в рекламе употребления слов «смысл» и «экзистенция». Если активность в социальных сетях приверженцев экзистенциального подхода в терапии будет нарастать, если будут организовываться курсы по экзистенциальной терапии на факультетах переподготовки преподавателей психологических факультетов вузов и если приверженцы разных направлений экзистенциальной терапии будут действовать сообща, а не уничтожать друг друга в конкурентной борьбе за расширяющийся рынок, то ситуация изменится к лучшему, на мой взгляд. What problems does an Existential Thera-pist face as to the social con�icts existing in their respective countries?.

В последние годы нашим экзистенциальным терапевтам часто приходят клиенты, ставшими беженцами.

Which are these con�icts and how do they affect the lives of those who visit your of�ce?

Для людей эти конфликты сродни землетрясению или наводнению. Они не отождествляют себя, как правило, ни с одной из враждующих сторон. Война на востоке Украины свалилась на головы людей неожиданно для них, они потеряли дом, рабочее место, привычный устой жизни, налаженные связи в своем городе, деньги.В последние годы, в первую очередь по просьбе беженцев, я начал проводить экзистенциальные терапевтические группы «Вызовы судьбы и наши ответы на них».

А в библиотерапии начала часто использоваться «Триумфальная арка» Ремарка, «Колымские рассказы» В.Шаламова, «Сказать жизни «Да» В.Франкла. С использованием этой литературы проводятся семинары «Наши встречи с гонениями, лишениями, несправедливостью»

What are the basic ideas of Existentialism that you take into account in your profes-sional practice?

В том мировоззрении, которое у нас развивается и переходит в практику для нас важны несколько идей, акцентированных экзистенциализмом.Но основная идея в моей практике это - Деуниверсализация (нет универсальных рецептов - для понимания ситуации одного клиента помогает язык Кьеркегора, другого – язык измерений бытия Эмми ван Дорцен, третьего – образ князя Мышкина из роман Достоевского «Идиот»). Who is the author that in�uenced you the most and why?

Федор Михайлович Достоевский.Его понимание того, что мы живем не в очень хорошем мире, который мы не в силах изменить к лучшему. Но можно попытаться прожить в нем жизнь более-менее достойно. What would you say to students of Psycho-logy who choose to be therapists?

Я бы им рассказал древнегреческий миф о кентавре Хироне: « Когда его друг Геракл возвращался из путешествий, то они встречались, и Геракл рассказывал об увиденном. Однажды Геракл ему рассказал, что видел племя, которое натирало наконечники своих стрел ядом, если говорить сегодняшним языком, нервно-паралитического действия. Заинтересовавшийся Хирон взял стрелу и начал проводить по наконечнику пальцем. Геракл закричал : «Что ты делаешь, ты же поцарапаешься!» Хирон ответил ему, чтобы

тот не беспокоился, так как он, Хирон бессмертный. Геракл ушел, а Хирон разболелся. У него болело всё. Он уже искал смерти. И не мог её найти, как герой фильма «День сурка». Потом пришел в себя, понял, что времени впереди – безгранично, и начал искать.Искал в мире трав – и много чего нашел, изобрел. Искал в мире деревьев, потом в мире вод, потом в мире кристаллов. И находил. И находил, и изобретал, и изобретал. Разные способы убрать боли в том или ином участке организма.И когда много чего придумал, то у него появился ученик, Асклепий, которого он вначале излечил.Асклепий и стал первым врачом. Я бы сказал студентам, что если Вы сами не были больны и не излечились, то Вам лучше не становиться психологами.И поэтому мой первый вопрос будущему психологу или психотерапевту – о чем у Вас болит душа?.

What future do you see for the ET in your country and in the global context?

В России, Украине и Казахстане, я думаю в течение ближайшего десятилетия произойдет выравнивание рынка образования психологов и психотерапевтов, часть потока студентов гештальт-терапии и НЛП перейдет в экзистенциальное направление.В глобальном масштабе, по мере дальнейшего становления технико-технологической цивилизации, по-моему будет нарастать разрыв между её мировоззрением и мировоззрением экзистенциальным. Экзистенциальное мировоззрение всё более будет осознавать себя как оппозиционное господствующему, техническому.Думаю, что этой цивилизации более будет подходить КПТ, чем ЭТ.

What are your expectations regarding the Second World Congress?

Надеюсь на то, что удастся организовать Встречу и диалог между представителями разных направлений экзистенциальной терапии. Надеюсь, что удастся создать атмосферу вопросов, атмосферу диалога. Надеюсь, что нам удастся преодолеть лингвистико-семантические сложности при переводах и что нам удастся удачно справляться с герменевтическими проблемами.